Кристина уже семь лет помогает украинским воинам. Автомобили, летательные аппараты, приборы наблюдения за врагом, средства связи – это только небольшой список того, что она привозит на фронт нашим защитникам. Цензоррассказывает о волонтере, которая не устала от войны. Напротив, человеческое безразличие заставляет его быть еще активнее и искать способы помощи украинским воинам.
Кристина относится к категории людей, которые ежедневно, как минимум, звонят по телефону или пишут на фронт украинским воинам. Как минимум –ndash; раз в месяц везут собранную помощь в Луганскую или Донецкую область. Не говоря о грузе, который пересылается по почте. К тому же она ходит на работу, занимается благотворительностью в мирной части страны и пытается найти время для семьи и родных.
Недавно Кристина закончила обучение в одном из государственных вузов и получила погоны лейтенанта Вооруженных сил Украины.< /p>
Я ПРИГОДУЮ ОДНУ Бабушку, которой было около 90 лет, однако она приходила к нам со своим 70-летним хобом и юным годом. Месяца пыталась дать на армию хотя бы сто гривен
— Кристина, ты живешь в делом. И здесь – война. В принципе, стреляют аж под Донецком, Луганском, но было ощущение, что все можно потерять?
– Понимание, что наша страна изменилась, было уже в Киеве, зимой 2014 года, когда сотни тысяч людей сказали нескольким представителям власти, что нельзя разменивать страну в собственных интересах. У меня была надежда, что с нашей Победой на Майдане — в Украине наступит мир, однако когда украинские воины, в чем попало, уехали на фронт и начали просить помощи: еда, одежда, средства защиты, я поняла, что нужно включаться. Это страна, в которой я живу, неважно, что от зоны боевых действий в Тернополь – тысячу километров, враг для всех один. — Чем ты занималась в начале войны? Была госслужащим, имела свой бизнес или..?
– оказывала юридические услуги, занималась сопровождением документов, проще говоря – на жизнь мне хватало. Но у меня не было какой-либо цели – жить только для себя. Еще до войны, когда это не было «мейнстримом» — я по-разному помогала детям, проживавшим в детских домах. Однако тогдашняя благотворительность не афишировалась – это было мое внутреннее призвание.
С началом боевых действий неравнодушными гражданами в Тернополе был создан Логистический центр, в который присоединялись тысячи людей, и мы вместе оказывали помощь украинским воинам, переселенцам и социально незащищенным слоям населения. Тогдашнее волонтерское явление как таковое просто поражало. Простые граждане города и области приносили теплую одежду для наших защитников. Я вспоминаю одну бабушку, которой было под 90 лет, однако она приходила к нам со своим 70-ым больным сыном и каждый месяц пыталась дать на армию хотя бы сто гривен. Для них эти деньги были чрезвычайно нужны, однако старики, которые помнили рассказы о войне, а бабушка возможно и видела ее, – не хотели, чтобы в их край снова пришли боевые действия.
— Говоря откровенно, тернополяне боялись, что придут россияне и они все мвыжать потерять…
— Наверное, страх был у людей. Особенно, когда они смотрели на переселенцев из Донетчины, страдали от банальных проблем и потребностей Луганщины, было понимание, что нельзя допустить врагов сюда. У них есть жилье, работа, однако в случае боевых действий у них будет только возможность взять небольшой чемодан.
В настоящее время, Тернополь – это красивый город, который постоянно развивается. Однако его жители преимущественно забыли, что на восточных границах идут бои с московскими оккупантами и опасность получить разрывы мин в Прекрасном городе или области остается.
Скажу снова цинично, иногда думаешь, если бы несколько бомб или мин упали где-то в мирных регионах Украины, то люди наконец-то проснулись бы от безразличия, от «мы их туда не посылали и «какаяразница»…
— Какие самые большие суммы жертвовали меценаты на помощь украинской армии, добровольцам?
– Совсем недавно мне один мужчина пожертвовал 95 тысяч гривен на снайперский прицел, что на данный момент большая редкость и такого рода пожертвования, не носят локального характера. Скажу честно, что у нас не было людей, жертвовавших по 20 тысяч долларов. Но наша сила была в количестве, люди уходили, уходили – всех объединяла опасность перед российским агрессором. Кто-то давал тысячу долларов, потому что мог себе позволить, другие давали сотню гривен, хотя они для них могли быть критически важны в их положении.
Понимаешь, помощь фронта и нашему Логистическому центру нельзя измерять только деньгами. Десятки людей оказывали транспортные услуги как в Тернополе, так и в зоне боевых действий.
С нами работал парень Александр, никогда не желавший, чтобы мы о нем рассказывали. Он заправлял ехавший на фронт автомобиль, ремонтировал, приобщался к загрузке машины и все за свой счет. Сашка один из немногих, который ездил сам на фронт, видел все, что там происходило. Он находил время, невзирая на большую занятость и бизнес. Подобных предпринимателей и предприятий было немало.
Разными правдами и неправдами в начале войны мы закупали с помощью хороших людей шлемы, бронежилеты отправляли на фронт. Таким образом удалось уберечь не одну жизнь. В начале – это были тяжелые «корсары», за которые мы платили от шести до десяти тысяч гривен.
У нас были люди, которые шили спальные мешки. Ребята звонили по телефону с фронта на телефон горячей линии Логистического центра и благодарили за них.
Правда, были случаи, когда нам звонили не только украинские воины. Линия фронта тогда менялась и моментами в руки русских наемников попадали наклейки Логистического центра, где были указаны наши номера телефонов. Враги звонили с угрозами, чтобы унизить. Однако мы все пережили и продолжили помогать нашим бойцам.
— Ваша волонтерская организация занималась разными видами помощи?
— Все, в чем нуждались украинские защитники — мы им предоставляли. Не просто передавали, а старались обеспечить лучшим. Притом, прежде чем что-то давать ребятам, мы пытались убедиться, что вещи качественные. Представители Логистического центра ездили на полигон и сами проверяли плиты в бронежилеты. Нам было важно, чтобы бронежилеты выдерживали, хотя бы удары от минимальных калибров. Мы делали огромное количество акций, чтобы собрать средства и самое главное –. привлечь внимание к проблемам войны.
Я чего-то очень помню бои за Луганский аэропорт и один неприятный момент, который связывает с ними. Мы передавали мешки для сбора погибших воинов. Ненависть к оккупантам просто накрывает меня, когда вспоминаю, как украинские десантники собирали останки убитых собратьев.
Когда привозили погибших бойцов из Тернополя или области, мы встречали их, и тогда приходило понимание, что война дышит прямо в лицо.
Город все рыдал, когда приходилось встречать погибшего Гризли, Героя Украины – Витю Гурняка. Это был цвет нации, ушедший защищать Украину от московского супостата.
— Как тогда воспринимались тобой те, кто бежал от войны, говоря, что это не их дело? Ведь были такие, которые уезжали за границу или скрывались от мобилизации в лесу или где-нибудь.
– Лично я не встречала таких, но слышала от чужих матерей, которые говорили, что все сделают, чтобы не пустить своего ребенка на войну. С одной стороны, я хотела бы понять их, ведь каждая мама носит под сердцем своего ребенка, воспитывает не для того, чтобы она потом погибла. Однако у таких же матерей были убегающие на фронт сыновья оставляли всех, чтобы воевать с российским агрессором.
Здесь мне в голову приходит сын известного общественного деятеля Леси Орляк, Саша. Как только парень получил повестку на фронт, не скрывался, а пошел на войну. Прекрасно зная, что его там может ждать.
Я видела Александра перед гибелью в Дебальцево, когда приезжала к ним. Он стоял в шапке-ушанке, улыбающийся, слегка грязненький, но положительный. Несмотря, что неподалеку стреляли российские танки, ГРАДЫ.
МЕНЯ СОВЕРШЕННО раздражают фейерверки в мирном городе. ВЕДЬ МГНОВЕННО ПАМЯТЬ ПЕРЕНОСИТ МЕНЯ ПОД ЗВУКИ АРТИЛЕРИИ 152-ГО КАЛИБРА.
— Теперь у тебя есть разделение на героев и наоборот?
— В нашей стране война, понимаешь. Там в восточных регионах Украины происходят очень страшные вещи. Бойцы моментами делают фантастические дела, чтобы нога врага не продвинулась в направлении Киева и ситуация в нашей стране не дестабилизировалась, не говоря уже о российских снарядах в Днепре, Черкассах, Тернополе.
Меня до сих пор раздражают фейерверки в мирном городе. Ведь мгновенно память переносит меня под звуки артиллерии 152-го калибра.
— У нас не принято выносить проблемы из определенных социальных кругов: семьи, семьи, организации, структуры, чтобы не навредить . Но будем. откровенными, были такие «волонтеры», которые просто наживались на войне. Когда кто-то отдавал последнее, чтобы купить шлем, другие ехали, чтобы вывезти награбленное или присваивали волонтерские средства.
— Волонтеры – это обычные люди, потому не удивительно, что случаются и нехорошие среди нашего круга. Большинство из них отсеялось после 2016 года, однако неприятных историй хватает.
В начале войны в ряды добровольцев, ВСУ кое-где шли бойцы, имевшие за плечами несколько лет тюрьмы, неблагополучные семьи. Многие ушли воевать, скрываясь от уголовного преследования. Уже будучи на фронте, они выполняли наиболее черную работу: в разведку сходить, зайти в тыл оккупантам, перерезать глотку московскому отбросу. Воюют отчаянные, люди, способные на нестандартные мысли, поступки. Что касается волонтеров, здесь немного другая сторона медали. Ты добровольно берешь на себя обязанность помогать определенным людям, организациям.
Кто-то злоупотребляет такой помощью, ищет в этом волонтерском явлении способ самоутвердиться, достичь определенных политических или меркантильных целей. Повторяю каждый волонтер – это прежде всего человек.
Я знаю, как некоторые из них увозили с фронта боеприпасы, бытовые вещи. Единственное, что я вывозила и вывожу еще – это отстрелянные противотанковые тубусы, гранатометы, гильзы, как потом развозим по школам.
Был случай, когда мы из разбитого артиллерией дома вывезли много литературы и передали в библиотеку в Тернополе. Там были очень хорошие книги, которые могли пропасть в грязи или скрыться в солдатских буржуйках.
Меня часто спрашивают: «Ты привезла себе автомат с войны»? Честно, была такая возможность, только зачем он мне? Автомат –ndash; это оружие, которое должно воевать против российского агрессора.
Я привезла себе много шевронов, подписанных бойцами из разных подразделений, осколки от оружия, тубусы от огнемета, кусок разорванной мины, флаги. Это круто, ведь это часть нашей истории, которую передам потомкам. Они реально в будущем увидят экспонаты, говорящие о прошлом.
— Мы вспоминали о бойцах, которые в мирной жизни не могли найти себя, однако на войне стали блестящими воинами. Были ли у тебя личные примеры, когда бойцы разочаровывали?
— Через одного приятеля, служившего в определенный момент в батальоне «Тернополь», мы передали прибор ночного видения, который должен был попасть к бойцу, служившему в 93 бригаде и отвечавшему за техническо-бытовое обеспечение своего подразделения. Парень получил то, что просил, мы надеялись, что прибор служит верой и правдой нашим защитникам.
Через год у нас попросил аналогичный прибор ночного видения разведчик из 131 батальона. Мы начали искать и на нас вышла мама бывшего бойца 93 бригады, который уволился из рядов ВСУ и сказала, что друг ее сына, продает «ночник».
Каким было наше удивление, когда оказалось, что это был тот прибор ночного видения, который мы передали ему год назад на шахту Бутовка. Нам удалось об этом узнать из документов, которые мы всегда оставляли себе, тогда как саму технику отдавали ребятам.
Прибор был в идеальном состоянии, им практически никто не воспользовался. То есть боец присвоил себе волонтерскую помощь. Этот парень отвечал за обеспечение в своем подразделении и очень было больно, что он оставил своих собратьев без прикрытия, возможно таким образом, он мог спасти кому-то жизнь. наших воинов просто передала прибор на фронт. И таких случаев немало.
Поэтому сейчас мы контролируем дорогие вещи: коптеры, оптику, мы передаем из подразделения в подраздел и заставляем бойцов за них отвечать. Даже если летательные аппараты сбивают, я заставляю бойцов, остатки помощи отдавать, чтобы мы могли отчитаться.
< p>Если бы не мужчина, я бы пошла на фронт еще в 2014 году, как боец суда или добровольец с автоматом в руках — Кристина, поговорим о победах наших бойцов и. Их много, но за них мало говорим.
— Почему-то так принято у нас, что «измена» разгоняется мгновенно, информация о гибели наших воинов подхватывается многими людьми и СМИ. Почему-то у нас не принято говорить о том, как украинские военные уничтожают российских оккупантов. Мы же типа «не стреляем», мы боимся, что о нас скажут там… Случай с использованием нашей армией «Байрактаров» тому яркое подтверждение.
Я может быть цинична, но когда наши бойцы показывают мне фото , где показаны тела убитых московских кафиров, – я вдохновляюсь на борьбу. Это заряжает творить и помогать. Украинское общество должно знать, что наша армия способна идти вперед, наше войско может не только защищаться, но наносить удары.
Мы создаем мемориальные книги и это правильно, страна должна помнить погибших. Но, страна должна слышать и знать, что мы прицельно и главное результативно стреляем из ГРАДов, танков, артиллерии. . Им и его друзьями была проделана боевая операция, во время которой они похитили от россиян нашего раненого воина, который был в плену. Таких случаев десятки.
Таких воинов сотни, которые не боялись самостоятельно уйти и уничтожить русский наблюдательный пост. Залезть к кафиров в блиндаж и забрасывать их гранатами. Таких историй тоже сотни, и их нужно рассказывать нашим людям, ведь они гордились и не боялись поддерживать нашу армию.
О наших воинах и об их победах нужно рассказывать, ведь они воюют против российских оккупантов, трусов у власти, отдающих преступные приказы не стрелять, и безразличия украинского населения.
Здесь стоит вспомнить и добровольцев, которые до сих пор находятся на фронте. Они сотрудничают с бойцами ССО, ВСУ, НГУ. Вместе они творят чудеса, благодаря этому сотрудничеству уничтожены сотни, если не тысячи российских подонков.
Дмитрий Коцюбайло на псевдо Да Винчи – командир 1 – отдельной штурмовой роты ДУК «Правый сектор», на войне с 18 лет. Штурмовая рота волков-добровольцев – одно из лучших и мотивированных подразделений на фронте. Они являются достойным собратом разных специальных подразделений ВСУ. Слава об их победе идет по всему миру, как и о результатах их работы.
Я постоянно общаюсь с нашими артиллеристами, снайперами, пехотинцами из разных подразделений ВСУ, Национальной гвардии, ГУР ВСУ. Я вижу и знаю, сколько московских кафиров ими уничтожается каждый день. Жаль, что весь украинский народ этого не видит.
Мы боимся разгневать Москву, ОБСЕ, тогда как наоборот нужно рассказывать о борьбе за Независимость Украины.
— Семь лет на войне , сотни тонн помощи, переданной на фронт. Автомобили, спецтехника, одежда, еда, лекарства – откуда силы берутся на мирную жизнь? Кто поддерживает, кто волнуется, неужели родные согласны с таким образом жизни?
– Знаешь, если бы не мужчина, я бы пошла на фронт еще в 2014 году, как боец ВСУ или доброволец с автоматом в руках. Но именно мужчина поддерживает меня, вдохновляет, помогает всячески и моментами ездит со мной на фронт. Мамуся волнуется постоянно, когда я на передовой, поэтому моментами не говорю всего, что видела, слышала. Часто говорю мамочке о поездке в наши бойцы уже тогда, когда возвращаюсь из Донецкой или Луганской областей. Вообще таких людей немало есть, которые не дают покинуть волонтерство.
— Кристина, я знаю, что в 2017 году был случай, когда ты чуть не погибла, чудом спасшись от российских минометов.
– Это был обычный день, который не предвещал ничего плохого. Я, мои собратья по волонтерскому цеху Олег и госпожа Оксана, ехали в направлении позиций под Авдеевкой из-за «дороги смерти». Так называется отрезок пути, ведущий от первой позиции наших ВСУ под названием «Республика городов», что в начале поселка Пески мимо Донецкого. Нас сопровождал экипаж добровольцев-медиков. В тот момент, когда мы проезжали напротив донецкого аэропорта, русские кафиры открыли оттуда огонь из своих минометов.
< >Сначала что-то стукнуло тихо неподалеку, я была за рулем и подумала, что это наша пани Оксана на ходу отворила боковую дверь. Но потом увидела, как мины начали ложиться с обеих сторон дороги в нескольких метрах от нас. Мы увеличили скорость автомобилей до максимума, только так можно было спастись от российских мин и через несколько минут были под мостом на позиции украинской армии, которая называется «Зенит». Кафиры продолжали бросать мины по этому мосту, к счастью, ни одна из них не попала.
Если быть точнее, мы тогда ехали к одному из бойцов, который находился на позициях, известных как метеовышка. В тот день, из-за обстрелов, нам не удалось попасть к нему. Прошло несколько дней, и этот парень был убит.
Я не люблю вспоминать этот момент, как и подобные. Уже впоследствии я осознала, что могла погибнуть, и главное — могли погибнуть Олег и Оксана, которых я взяла вместе с собой. Однако тогда и сегодня, я знаю, что Бог есть, он меня защищает от всего враждебного и злого.
P.S
Сейчас Кристина снова уехала на фронт. Вновь повезло несколько летательных аппаратов, оптику для снайперов, средства защиты для пехотинцев: маскировочные сетки, скобы, пленку. В то время, когда чиновники и власть вообще рапортуют, что наша армия обеспечена, украинское войско держится на поддержке простых украинцев, в частности таких, как Кристина Фецица.
Если кто-то желает помочь Кристине на нужды армии, средства можно забросить сюда:5168 7456 0720 0711 Фецица Кристина
Михаил Ухман, Цензор.НЕТ