Фото из сети Интернет
Как же они задолбали своими псевдоновостями, наспех переодетыми из кокошников в вышиванки певицами и орденоносными кошевыми с монатиками, которым «выпадала честь» под стенами Святой Софии радостно топтаться грязными сапогами по Государственному флагу в самый главный государственный праздник страны!
Псевдопафос. Псевдоборотьба с коррупцией, с госпредателями. Псевдо… псевдо. Как же они избавили само понятие ПСЭВДО, которое, очевидно, не только у меня ассоциируется с псевдами бессмертных воинов прошлого – «Гром», «Черемшина», «Боевер»!
А на днях таблоиды в очередной раз «осчастливили» посполитых, взахлеб сообщениям, что «Тина Кароль в пушистом лифчике приспустила джинсы для фото на стуле». Вселенская радость, равная «радости» коллективного фото на фоне разрушенного самолета «Мечта».
Конечно, я не прав: даже во время войны никому не запрещено любить, радоваться, делиться радостью. Естественное дело. Только не вызывающе, потому что знаете, о чем я думаю? Нет, не думаю: знаю!
Знаю, что в это же время десятки тысяч таких же молодых и привлекательных украинских женщин с чуть ли не приклеенными к коже иконками и стертыми молитвенниками всхлипывают в подушку или в кулак, представляя, как они встретят своих любимых с фронта после года. или больше – разлуки… если будет кого встречать… но им некому рассказать о своем душевном и физическом состоянии, о бессоннице и заламывании рук, и об их будничных лифчиках и джинсах, потому что их псевдомарафоны с таблоидами вместе не спрашивают, что они на самом деле чувствуют, ожидая хотя бы смайлика в телефоне: есть смайлик – значит, жив. К ним нет очереди софитов и фотографов – к вдовам и тем, кто ждет своих возлюбленных из плена, и что там очереди: их гоняют, как сидоровых коз из-под администраций и площадей, чтобы не напоминали, не портили картинку даже не криками и слезами, а самим своим существованием. Очевидно, я слишком категорична, но тот, кто заикается о своей борьбе за Украину на несуществующем культурном фронте (чтобы не сказать, в сытом и теплом тылу), должен иметь хотя бы остатки своего морального – внутреннего – цензора, когда предстает перед фотографом со спущенными штанами или берет в руки микрофон на фантастической забаве, когда через дорогу – в так же на скорую руку отведенных для кладбищ полях – шумит не пшеница, как Дунай, а шумят знамена погибших героев. Некоторые из них и не нюхали женщины…