< p>
Интерв’ю с экспертом в сфере миграционной политики Андреем Гайдутким.
Мы теряем людей — самое ценное, что есть у государства. Каждый месяц пребывания наших беженцев за границей усиливает риск того, что они не вернутся домой. А восстановление Украины без достаточного количества рабочих рук, даже при наличии денег, невозможно. О том, насколько угрожает нынешняя миграционная волна, как вернуть домой уехавших украинцев и нужно ли нам привлекать мигрантов из других стран, ZN.UA поговорило с Андреем Гайдутким. Господин Гайдуцкий — один из самых авторитетных экспертов в области миграционной политики. В свое время он изучал лучший в мире опыт Филиппин, Индии, Пакистана, Шри-Ланки, Бангладеш по разработке программ возвращения для эмигрантов, а также опыт ОАЭ, Южной Кореи, Австралии по привлечению иностранных мигрантов, консультировал Международную организацию по миграции и Национальный банк Молдавии разработки программ для стимулирования привлечения денежных переводов и возвращения самих мигрантов.
— Андрей, проблема с миграцией, прежде всего трудовой, существовала в Украине задолго до войны. Насколько она была значима для государства и экономики? Сколько человек ежегодно выезжало на заработки в соседние страны?
— Миграция населения в основном приносит пользу обществу, а не проблемы, поскольку это такой же объективный и закономерный процесс, как и миграция капитала. Но для Украины это оказалось проблемой, поскольку власти не вводят политику сбалансирования оттока эмигрантов за счет притока иммигрантов. Еще в 2019 году правительство Украины посчитало, что чистый отток украинцев за границу составляет около 400 тысяч человек в год. А недавно система данных OpenDataBot сообщила, что в 2021 году 581 тысяч украинцев не вернулись на Родину. В то же время приток иммигрантов остается на очень низком уровне — в зависимости от года это всего 30 – 60 тысяч человек (включая тех, кому дали разрешение на временное проживание). И это действительно проблема для всех: для работодателей — труднее найти работников для бизнеса — меньше потребителей их товаров и услуг для экономики — меньше предпринимателей и инвесторов для власти — меньше налогоплательщиков.
— Возможно, необходимо проводить меры по ограничению миграции, чтобы люди находили рабочие места на Родине?
— Демократический мир построен на политике стимулирования, а не на ограничении, в особенности прав и свобод. Введение безвиза с ЕС в 2017 году, а также открытие авиарынка для лоукостов в 2018-м значительно упростили поиск работы и в десять раз удешевили стоимость перелетов на работу за границу. Эксперты еще в 2014 году предупреждали, что из-за этих шагов из Украины выедет более 3 миллионов человек. Правильно ли тогда поступила власть? Конечно. Но сразу, с либерализацией условий выезда населения, нужно было разрабатывать соответствующие программы по упрощению привлечения иммигрантов из других стран и возвращению украинцев. Все страны как раз на этом фокусируются.
Например, из Канады ежегодно эмигрируют 50 – 100 тысяч человек. Но ведь власть не поднимает паники по этому поводу, зато планирует привлечение иммигрантов и разрабатывает соответствующие мотивационные программы. В частности, на 2022 год правительством Канады установлен план по привлечению около 430 тысяч человек.
— Почему Украина до сих пор проигрывает другим странам в борьбе за трудовые ресурсы?
— Потому что Украина не проводит ежегодную или хотя бы периодическую оценку потребностей экономики в рабочей силе. Мы, к сожалению, не знаем, сколько и каких именно трудовых ресурсов нужно экономике. Многие другие страны осуществляют такую оценку, а значит понимают масштаб дефицита трудовых ресурсов и запускают программы по привлечению иммигрантов. Приведу пример по Канаде, где уже давно налажена система оценки потребностей в рабочей силе, в том числе в мигрантах. В Канаде все, кто заинтересован в дополнительной рабочей силе (бизнес, соцслужбы, муниципалитеты и т.д.), подают свои заявки в государственные территориальные округа, те — провинциям, а провинции — Министерству по делам иммигрантов, беженцев и гражданства, которое формирует трехлетний план по привлечению иммигрантов. На 2022 год этот план составляет около 430 тысяч человек. В Украине же на 2022 год план (так называемая иммиграционная квота, утвержденная правительством) предусматривает всего 8,4 тысяч человек, то есть примерно в 50 раз меньше. Это при том, что численность населения в Канаде и Украине почти одинакова.
— В большинстве своем наших беженцев сейчас принимают те же страны, которые уже много лет имели программы по привлечению трудовых ресурсов. Рискованно ли это? Изменяют ли под нынешние условия свои программы привлечение эти страны сейчас и как?
— Для принимающих стран, в частности Германии и Польши, уже не рискованно. Благодаря тому, что у них значительный опыт масштабного притока мигрантов в течение короткого периода времени, их экономики уже «умеют» быстро принимать и абсорбировать иностранцев. Здесь главное — готовность соответствующих служб (пограничной, миграционной, социальной) сделать скорую и, как говорят маркетологи, клиентоориентированную алокацию мигрантов. А дальше население и бизнес «распределят» всех мигрантов между собой. Это как раз тот случай, когда «незаметная рука» рынке все сделает через центры занятости, корпоративные рекрутинговые каналы или просто через знакомых. Дефицит же рабочей силы нарастает с каждым годом. По данным министра экономики Германии Роберта Хабека, только в 2022 году потребность страны в рабочих составляет 300 тысяч, а к 2030 году — 5 миллионов человек (нарастающим итогом). В Польше аналогичная ситуация: по данным PwC, к 2025 году дополнительная потребность в рабочей силе составит 1,5 миллиона человек.
Конечно, правительства разных стран конкурируют за мигрантов. Для Польши конкурентом номер один из украинских мигрантов является Германия, поэтому польские власти продолжают либерализировать условия трудоустройства украинцев. В Польше с января 2022 года для получения вида на жительство уже не нужны документы, подтверждающие наличие места жительства и источники дохода. В то же время достаточно будет документа, подтверждающего, что иностранец получает доход не ниже минимальной зарплаты (около 660 евро в месяц). Также иностранцы могут работать в Польше без разрешения на работу, а только на основании заявления работодателя о намерении поручить выполнение работ или услуг иностранцу. Польша даже либерализировала условия трудоустройства иностранцев на стратегических предприятиях страны.
— Многие украинцы, которые до начала войны временно работали в других странах, получили там долгосрочные «мигрантские» визы и возможность не возвращаться на Родину через 90 дней, а продолжать работу. Видите ли вы в этом риски?
— Сейчас во время военного состояния важно, чтобы как можно больше людей зарабатывали средства и удерживали себя. Ведь в первый месяц после начала войны около половины населения осталось без работы. Миграция — прекрасная возможность временно снять бремя с государственного бюджета на содержание безработных и борьбу с его последствиями, а финансовые ресурсы сконцентрироваться на военных расходах ради победы. Представьте, если бы миграции не было? Представляете масштабы безработицы, нищеты и преступности? Миграция — это такой smoothfactor, который нивелирует, сглаживает проблемы, которые появятся в экономике. Эту роль миграция успешно выполнила и в эпоху бедности 1990-х годов, и в финансовый кризис 2009 года.
Как бы там ни было, но сейчас для экономики украинские мигранты приносят пользу, и главная из них — стабильность национальной валюты Ведь инвестиции в Украину небольшие, а импорт существенно превышает валютную выручку от экспорта. Например, только за 2019-2021 годы благодаря переводам мигрантов сальдо платежного баланса составляло плюс 8 миллиардов долларов США. Без этих денег сальдо баланса было бы отъемным и равнялось бы минус 30 миллиардам долларов. Миграция также помогает снизить уровень бедности и снизить количество безработных. Просто у нас этим занимается так называемая незаметная рука рынка, которая помогает властям снизить нагрузку на бюджет. А во многих странах этим занимается сама власть, потому что понимает какие проблемы может решить временная эмиграция. В некоторых странах власти организованно отправляют группы своих граждан на работу за границу с целью повышения их доходов и роста переводов на родину.
— То есть, сейчас в краткосрочной перспективе власть заинтересована в эмиграции своего населения?
— Власть заинтересована в решении проблем с безработицей и нищетой людей. А миграция — это лишь механизм решения этой проблемы. Ведь если решить проблему таким образом, то власти высвобождают колоссальные ресурсы на развитие инфраструктуры, помощь другим группам населения, а в случае Украины – mdash; на финансирование военных действий против агрессора.
Десятки стран мира, в частности Индия, Пакистан, Филиппины, Индонезия, Мексика, Шри-Ланка, создали специальную инфраструктуру по подготовке и временному выезду на работу нуждающихся или желающих людей. При этом там власти «вооружают» выезжающих мигрантов юридическими, банковскими, страховыми, ипотечными инструментами, чтобы держать с ними связь в течение их миграционного цикла и затем стимулировать их возвращение на родину. В этих странах власти имеют информацию о 99% своих мигрантов, а потому могут предлагать им соответствующие программы возвращения. В Украине же более 90% эмигрантов являются «нелегальными» для органов власти, — в 2020 году из более 5 миллионов украинцев за границей только около 450 тысяч человек состояли на консульском учете в странах трудоустройства. То есть, в общем, мы о них почти ничего не знаем.
— Но после войны люди нам очень нужны. Какие ресурсы должна привлечь Украина, чтобы вернуть своих беженцев? Какова должна быть идеальная программа возврата?
— Центральная власть должна работать по трем направлениям: с местными властями, бизнесом и мигрантами. Давайте не фокусироваться только на беженцах, поскольку каждый человек имеет свой миграционный цикл и планы возвращения.
Прежде всего, центральная власть должна предложить городам и объединенным территориальным общинам финансовые и регуляторные инструменты, которые будут стимулировать их разрабатывать и внедрять такие программы. Поверьте, власти на местах намного лучше знают ситуацию и своих жителей, так что пусть это будет их ответственностью. Тем более, что каждая местная власть заинтересована в развитии своей общины, — еще будет конкуренция между общинами на разработку, как вы говорите, идеальной программы возвращения.
Также работа должна вестись с бизнесом, поскольку бизнес, а не власть создает рабочие места и платит за них большинство налогов. Нужны мотивационные программы трудоустройства именно тех, кто готов вернуться. Что касается программ с самими мигрантами, то они должны мотивировать к переводу большей части их доходов и формированию сбережений в Украине с последующим приобретением каких-либо активов или развития предпринимательства. А это уже путь к возвращению самих мигрантов. Ибо если у него здесь нет ни работы, ни сбережений, ни какого-либо актива, то куда и зачем возвращаться?
А еще существуют программы, в которых участие участвуют все участники. Например, в Мексике в небольших городах успешно реализуется социальная программа TresperUno (3х1), направленная на восстановление или строительство дорог, школ, больниц. К каждому доллару от мигранта правительство, штат и муниципалитет также прибавляют по доллару. Эту программу периодически расширяют до 4х1 или 5х1. Четвертый доллар может дать донор (например USAID), а пятый — например, финансовое учреждение (в Мексике регулярно такую поддержку оказывает WesternUnion).
Конечно, инициатива по выбору объектов, которые нужно отстроить, — за мигрантами или их представителями на родине. Они приходят с уже готовым проектом к местным властям. В реализации всех трех направлений обязательно должны участвовать банки как партнеры проекта (а не просто как расчетные учреждения), поскольку речь идет и о клиентах, и о финансовых ресурсах. К сожалению, в Украине из четырех госбанков до сих пор ни один не специализируется на банковском обслуживании мигрантов. Хотя, как я уже отметил, благодаря переводам мигрантов у нас был стабильный валютный курс до войны.
— Во время послевоенного восстановления Украине потребуется очень большое количество людей с рабочими специальностями, а это как раз те специалисты, которые легко нашли работу в Польше, Словакии или Чехии. Должны ли быть отдельные программы для возвращения таких специалистов? Должно ли меняться наше внутреннее отношение к профессиональному образованию, чтобы выпускники с профессионально-техническим образованием легче находили работу в Украине?
— Представьте, мы с вами решаем, что работу по восстановлению страны должны получить только уехавшие, то есть украинские мигранты за рубежом, но в этом случае восстановление у нас будет длительным и дорогим. Во-первых, те, кто выехал несколько лет назад, уже где-то работают и, вероятно, имеют стабильную работу, во-вторых, уровень зарплат, например в Чехии, в разы больше, чем в Украине.
На самом деле власти должны только дать видение и параметры восстановления страны, а бизнес будет прорабатывать варианты выполнения работ. Пусть бизнес решает вопросы поиска рабочей силы. Власть должна быть только заказчиком и контролером. Конечно, часть мигрантов вернется. Но уверен, что бизнес придет к власти с предложениями по привлечению иностранной рабочей силы, ведь они должны быть недорогими и готовыми к выполнению работ в короткие сроки. И, возможно, придется подписать соответствующие межправительственные соглашения. Послевоенное правительство Германии также привлекало и турок, а также корейцев на восстановление страны. В частности, между Германией и Южной Кореей был межправительственный договор о привлечении 20 тысяч корейцев сроком на три года.
А отношение к профессионально-техническому образованию уже давно меняется, ведь доходы у рядовых технических специалистов часто уже значительно выше, чем у офисных менеджеров среднего звена. На рынке технических профессий большой дефицит, поэтому инфраструктура профтехобразования также будет улучшаться, — частный капитал сюда уже входит. Я сторонник того, чтобы все учебные заведения были частными или на хозрасчетной основе, тогда они будут скорее реагировать на нужды бизнеса и будут мотивированы лучше учить новых специалистов.
— Какова была потребность Украины в привлечении трудовых мигрантов из третьих стран к войне? Как она может возрасти в период послевоенного восстановления?
— Если взять за основу, что первопричиной экономического роста является потребление, то есть именно человек является генератором роста экономики (через приобретение товаров и услуг, производимых бизнесом для нее), то потребность в мигрантах является суммой разницы между иммигрантами и эмигрантами, с одной стороны, и родившимися и умершими — с другой. Соответственно, к началу 2022 года годовая потребность в иммигрантах превышала миллион человек, поскольку на чистый отлив украинцев в 2021 году пришлась 581 тысяча, а на чистый прирост смертности — 441 тысяча человек.
Есть еще подход канадской аналитической компании СВоС, которая рекомендует странам для поддержания темпов экономического роста привлекать количество мигрантов, равное 1% от существующего населения. Для Украины это около 400 тысяч человек в год. То есть в зависимости от метода вычисления в 2021 году мы привлекли только 3-15% от необходимого количества мигрантов. Поэтому и есть такие низкие темпы развития экономики. Большинство экономик мира в 2021 году восстановили реальные темпы роста ВВП после «ковидного» снижение в 2020-м, а Украина не смогла этого сделать.
— Какими могут быть программы привлечения трудовых мигрантов в Украине?
— Все программы можно разделить на две группы: для украинцев (включая диаспору) и для иностранцев. Принципиальное отличие заключается в фокусе внимания: при работе с украинскими фокус должен быть на разработке программ по привлечению их денег, при работе с иностранцами — на программах по привлечению их самих.
Объясняю, почему да. Большая часть украинцев выехала с целью заработать деньги или стартовый капитал, поэтому привлечь их нефинансовыми инструментами будет крайне тяжело: любые предложения в форме «вертолетов» от власти они просто «проедят» и снова уедут на работу. Поэтому все программы в мире для своих этнических мигрантов, за границей, строятся по мотивационному принципу: например, переводите на родину больше денег — заплатите меньше налогов или получите лучшую ставку по ипотеке и т.д.
То есть, власть поощряет финансово-банковский сектор создавать «программы-магниты» для привлечения их средств в Украине. Соответственно, если, еще находясь за границей, они в Украине накопят определенную сумму денег и активов, то есть достигнут своих целей, то и сами вернутся. Что касается иностранных мигрантов, то, наоборот, программы должны строиться с фокусом на самих мигрантов, потому что они ничего об Украине не знают. Вы же своих денег не перескажете, например, в Нигерию или Вьетнам? Ибо нет доверия к незнакомому государству. Также и иностранные мигранты: они сначала должны приехать в Украину и убедиться в ее преимуществах, а потом уже свои деньги привезут. Работа с иностранцами должна строиться на сервисном подходе всех регуляторных служб. Власть должна работать над тем, чтобы иммигрант прошел все стадии: сначала он турист, затем торговец, потом предприниматель и, наконец, инвестор. Соответствующим образом строятся и приложения для них.
— А из каких стран мы могли бы привлекать иностранные трудовые ресурсы?
— Сначала нужно определить позиционирование Украины, с которым мы обращаемся к потенциальным мигрантам, которых стремимся привлечь. То есть, чем мы привлекательны для тех, кто хочет уехать из своей или из третьей страны? Чем Украина уникальна хотя бы в своем регионе?
Здесь интересным может быть опыт Великобритании. В XXI веке она осталась уникальна только одним — английским правом. Это единственная услуга, которую она продолжает практически монопольно экспортировать по всему миру: 80% всех международных соглашений заключаются по английскому праву. Поэтому эта страна привлекает богатейших мигрантов мира, их капиталы, в том числе открытие офисов их корпораций.
Что касается Украины, то единственное, чем мы уникальны в нашем регионе, — это свобода. Свобода выбора, свобода ведения бизнеса, свобода выражения в Интернете и т.д. Я думаю, что в этом нам может позавидовать абсолютное большинство постсоветских стран Восточной Европы. За 30 лет в Украине уже шестой президент, а во многих из них – mdash; только второй. Россия – mdash; спонсор многих авторитарных режимов, которые до сих пор держатся в бывших постсоветских странах. А после событий с подавлением свобод в Беларуси 2020 года и Казахстане в январе 2022-го уровень авторитаризма и монополии власти в странах этого региона будет только увеличиваться. Миллионы людей хотят уехать из этих стран. Украина должна стать страной их назначения: мы должны позиционироваться как страна свободных и равных возможностей. Говоря на языке венчурных инвесторов, Украине нужно научиться монетизировать свою региональную уникальность.
— Как в целом мигранты влияют на экономику принимающей страны?
— В общем, положительно. Имеется прямая корреляция между частью мигрантов в структуре населения и уровнем развития страны. В среднем в развитых странах доля мигрантов составляет около 27% всего населения, а в топ-10 стран мира — 37%. В Украине этот показатель примерно в десять раз меньше. Но если говорить о влиянии мигрантов на рост ВВП, то вклад мигрантов будет гораздо больше, поскольку они более продуктивны в его создании, чем коренное население. В 2020 году Нацбанк Польши провел исследование влияния украинских мигрантов на рост ВВП Польши. Если в структуре населения Польши украинцы занимают около 5%, то в 2018 году они обеспечили 13% всего прироста ВВП, который составил 5,4%. В Украине в 2018-м ВВП вырос всего на 3,4%. То есть не менее 0,5% прироста своего ВВП Украина недополучила из-за проживания около 2 миллионов украинцев в Польше.
Это еще раз красноречиво свидетельствует о том, что необходимо внедрять программы по привлечению мигрантов в экономику Украины. Как мы знаем, еще в марте 2021 правительство утвердило Национальную экономическую стратегию до 2030 года, которой предусмотрено реализовать экономический потенциал Украины на 1 триллион долларов. Но кто будет ее выполнять? Ведь из этого объема почти 60% потенциала приходится на природные ресурсы, прежде всего недра. Это фактически работа в так называемых вредоносных 3D индустриях (dirty, difficult, dangerous). Украинцы не захотят здесь массово работать, мы видим их масштабное перепрофилирование на торговлю, сферу услуг и ИТ. До 80% этих рабочих мест могли бы занять иммигранты. Так было и в послевоенной Германии, когда практически все корейцы были привлечены для работы в угольной промышленности, потому что немцы не желали там работать.
— Почему, несмотря на значительное количество преимуществ от привлечения мигрантов, в обществе к ним нередко относятся неприязненно?
— Я бы сказал, что неприязненное отношение к мигрантам является преимущественно со стороны власти, а не со стороны общества в целом. Ведь мигранты уже приносят пользу украинцам в тех сферах, где они много задействованы: сервисы доставки, такси, общепит, торговля на рынках. А власти опасаются масштабного привлечения мигрантов только потому, что боятся потерять контроль над их поведением. Это результат единичных случаев, которые имеют место во всех странах мира, а также субъективная картинка, которую мы видим по телевизору или в Интернете. Давайте вспомним ситуацию на границе Польши и Беларуси в 2021 году, куда Лукашенко свез несколько тысяч мигрантов. Нам подают ее как нелегалы вот-вот перейдут границу и устроят беспорядок. А на самом деле это легальные мигранты, прибывшие самолетами в Беларусь, поскольку им продали, по их мнению, легальную переправку в ЕС. По данным Atlantic Council, эти мигранты, еще будучи на родине, приобрели специальные туристические пакеты стоимостью до 15 тысяч долларов у белорусского гостуроператора «ЦентрКурорт». То есть, эти люди заплатили значительные средства за соответствующие услуги, но, к сожалению, были обмануты белорусскими властями, и им ничего не оставалось делать, как штурмовать границу, потому что за их спинами стояли люди с оружием и угрожали им.