«У тех людей лица хорошие, кто живет в ладах с совестью своей», — писал когда-то в своей «Мотронин дворе» Александр Солженицын. И, вглядываясь в искренние черты лица одного из наших сегодняшних героинь, мягкие морщины и, несмотря нелегкой судьбе и почтенный возраст, жизнелюбивая искорку в глазах понимаешь истинность наблюдения писателя. На этот раз на страницы газеты мы пригласили не совсем обычных представителей нашей традиционной рубрики «Герой Украины» — не все из них имеют высшую награду СССР или Украины, но они трудились, спасали, защищали, даже не осознавая, что совершают какой-то подвиг. Ведь величие героического поступка — не у его масштабе, а в том, чтобы не храня себя, заглушив свой ??страх и боль, смело делать тяжелую или опасное дело ради Родины и простого человека, высшей волей оказалась рядом с тобой.
Ранее о трудовых и боевых подвиги наших сограждан вспоминали часто. Сейчас, как некоторые говорят, жизнь изменилась, стало более прагматичным и все дальше вытесняет благородные порывы, мысли о ближних, стремление быть полезными обществу. Но это не жизнь изменилась — меняемся мы сами, имея все лукавую отговорку: «ничего личного — только бизнес» … И в такие вот праздники — эхо родительских радостей, их ценностей и мечтаний — нам вспоминается что-то важнее и ценнее за бесконечное зарабатывания денег.
Майские праздники — День международной солидарности трудящихся и День Победы — хороший повод вспомнить о людях героической судьбы. Благодаря их трудовым и боевым подвигам мы мирное настоящее, которое, очевидно, не можем оценить по достоинству.
Однако наш долг перед родителями и прадедами — сохранить память об их победоносное и такое многострадальное жизни, донести детям и внукам ту благодарность, которая до скончания века имеет переполнять наши сердца. За мирное небо, за родную землю, за продолжение рода …
В поисках людей, которые прошли дорогами Великой Отечественной войны и посвятили свою жизнь работе в сельском хозяйстве, нам пришлось изрядно поездить Украины. Но, к счастью, мы нашли таких героев — в хорошей памяти, в хорошем настроении и искренним желанием рассказать свою историю …
Анна Степановна Дорощак, Львовская область: «Я надоела эшелоны молока»
— Родилась я в Польше в 1931 году на Маковея. Отец был хорошим хозяином, мы имели 7 гектаров земли, работали много и жили зажиточно. В октябре 44-го, когда немцы уже отступали, а советские войска подходили, то сгорело нашего полсела. На том пожаре погибли двое старших братьев. Помню, как отец делал гроб, а мама не выдержала и страшно заболела … Тогда нас, погорельцев, вагонами январе 1945 советская власть завезла в Николаевскую область, и там в 20-градусный мороз мы месяц жили под открытым небом. Из сокровища с собой мы захватили две коровы, по которым с 13 лет я сама и начала ходить. В феврале всех переселенцев пешком и обозами имели гнать в колонию, которую строили немцы, в 100 километрах оттуда. И мне, как старшему, потому что было еще два младших брата, отец доверил первой же идти с этими коровами, а вся семья должна была ехать позже. И я пошла … Но коровы не выдержали и скоро упали, потому поморозилы ноги … Но есть Бог на свете, потому что упали они круг единой дома в поле, где жил дорожник. Его семья меня приютила. Коров мы выходили, и в том доме я дождалась отца, и остаток пути пешком уже шла с семьей.
В той колонии уже был колхоз. И потому мы начали с отцом тяжело работать, потому что думали, что-то заработаем. За год работы нам дали по 30 килограммов ячменя … Так чтобы не умереть с голоду, собралось нас 60 семей и двинулись обратно в Польшу. Документов у нас никаких не было, но мы не были осуждены, и милиция не смогла нас вернуть. Только Бог знает, как мы прошли пол-Украины. Как-то остановились под Львовом, вдруг едет глава Винникивского района, тогда был такой. Он тоже оказался переселенцем, рассказал, что от нашего села уже ничего не осталось … Пригласил поселяться здесь, предложил дом и работу во вновь колхозе. Так наших пять семей здесь и осталось.
Семь классов немцев я закончила в Польше, а затем в 49-м начала работать в колхозе вечерне закончила 10-й класс. В 18 лет вышла замуж и сразу пошла звеньевой на растениеводство, и у меня было двадцать женщин — все старше меня. Двух дочерей родила «на ходу» — одну по дороге в больницу после того, как целый день вязала снопы, и вторую так же быстро. Мы с мужем прожили 59 лет и уже имеем три внуков, ибо один погиб, восемь правнуков. Степану уже 86, он почти всю жизнь проработал животноводом.
Колхоз наш к тому времени уже был большой, людей работало много, выращивали сахарную свеклу и кукурузу. И в колхозе надо было черно работать — по всей год работы на трудодни давали 150 килограммов пшеницы. Разве это цена труда? Когда начали развивать животноводство, председатель сказал: «Аня, иди работать на ферму, там ты больше заработаешь». В 1968-м в хозяйстве было 200 коров, я получила 18 и стала дояркой. Работала я сильно, и мне всегда хотелось большего. Коров я любила, бежала к каждой, как к собственному ребенку. Сначала доили вручную руки распухали и трескались, болело абсолютно все тело, после работы падала почти мертва. В начале 70-х появились доильные ведра. Затем наше хозяйство стало совхозом, в котором было уже 800 дойных коров. Мы доели по 4000 кг молока в год на корову, а рекордистки давали по 5-6 тысяч. Это была наша черно-пестрая порода, «голландцев» потом придумали. Тогда я получила уже 51 корову. В 1967 с трудодней перешли на оплату деньгами, но дояркам много не платили — в месяц выходило около 60 рублей, максимум было 80-100 рублей.
— Но для производства многие девушки даже замуж не выходили — все доели молоко и доили. Затем болели сильно, постоянно лежали по больницам …
Мы как-то посчитали, сколько молока я надоела за свою жизнь. Получилось: более 5 эшелонов. (Чтобы понять, сколько это, во время общения мы как газетчики начали считать почти на пальцах: эшелон — это около 40 вагонов — 2 тыс. тонн молока — прим. Ред.)
Как первый раз в 1970 году на совещании по кооперации в Киеве собирали доярок-«пьятитисячниць», то мне пришлось ехать. Зоотехник пишет свое, голова — свое, что я должен сказать … рассадил нас 50 доярок за столиками министр сельского хозяйства УССР и спрашивает, кто будет говорить. А девушки приехали в платках и тапочках, потому что бедные были и забиты. Я львовянка, чего мне бояться. Спрятала я заготовленные речи, выхожу на трибуну и говорю: «Уважаемые присутствующие, я бы очень хотела, чтобы вы, когда пьете чашку молока, всегда вспоминали о доярку и о ее нелегкий труд». Тогда все аплодировали за то, что я сказала правду о селе.
Среди отличий: орден «Знак Почета» (1971), орден Октябрьской Революции (1973), два ордена Ленина (1976 и 1981), и к 8 марта — звание Герой Социалистического Труда (1981). Вообще в нашем совхозе было 4 герои соцтруда — председатель и три доярки. Я дважды была депутатом областного совета, а районной — и не сосчитать. Работала дояркой до 60 лет, а потом пошла на пенсию.
За награды нам тогда ничего не платили. Как Лауреат Государственной премии Украины я должна была получить 10 тысяч рублей. Приехала к нам власть в район, приветствуют … Я, как человек воспитанный, поблагодарила, а моя коллега из соседнего района возьми и спроси: «А деньги где?». А они как-то расстроились и говорят, что средства пошли на детские сады … Я потом по почте получила 200 рублей. Мы тогда смеялись, мол, если основные деньги пошли на садики, то эти надо использовать на кукол.
Теперь на базе того мощного нашего совхоза создано сельхозпредприятие, которое имеет хорошие урожаи в растениеводстве, но животноводства в нем нет совсем.
Я две недели пробыла на Майдане . И мечтаю по то, чтобы Украина была единой, украинской. Сердце болит за народ — мудрый работящий, но унижен сей день. Дайте крестьянину свободу и немного денег, — остальное он сам возьмет земли и весь мир накормит. Владимир Павлович Волков, Кировоградская область: «Если поедите хлеб из кукурузы, то и у вас станут мелкобуржуазные взгляды на жизнь» — Нас С братом воспитывали мама с дедом. Я родился в соседней Юрьевке в 1925 году, а отец через три года умер. В 11 лет пошел пасти лошадей, потому что я их очень любил. У нас в колхозе была племенная ферма, и я с этим табуном в 45 лошадей пропадал все лето на пастбищах. Помню, как началась война … В ту субботу я вне утром заступил на смену, и из-за того, что всю ночь танцевали под балалайку, немного задремал. Вдруг проснулся, было часов 8-9, и слышу грохот стелется над землей — конь идет на весь опор. Прилетел им мой друг и говорит: «Гони лошадей в конюшню, потому война началась». Я и сейчас чувствую, как тогда страшно стало … Когда возвращались в деревню, то шли мужчины-односельчане и с хуторов колонной по 4-5 человек и пели строевую, рядом бежали дети и женщины, плакали — страшное … И с тех ушедших вернулись только трое … В нашем селе немцы не жили до 1944 года, был их комендант и староста. И для работы в Германии они делали облавы с собаками, хватали всех подряд трудоспроможних. Дважды мы с другом бежали из тех «отрядов» еще на Кировоградщине. В третий раз — через прорубленную дыру в вагоне аж под Краковом: обмотались покрепче каким-то лохмотьями и бросили на ходу под колесами поезда. Домой возвращались почти полгода, ориентировались по солнцу. И надо же, уже в марте 44-го снова так глупо попались в соседнем с нашим селе … И тут произошла какая-то заворуха: попали мы в какой-то дом, где полно было детей, и там нас спрятали. Вдруг в дверь начали стучать. Хозяйка едва живая от страха пошла открывать и как закричит. Мы подумали, что уже конец. Вплоть ее почти без сознания вносит в дом солдат и говорит: «Не бойтесь, это же свои» Через день я уже был пехотинцем в 297-й стрелковой славянско-кировоградской дивизии. Скоро был впервые ранен грачи в грудь — пуля перебила легкие, и сердце не задела. Матери же пришла «похоронка». Но я выжил — меня спасли лошади, наклонились перед живым сознания. Немного оправившись, я написал матери записку, то она в ночной рубашке бежала за несколько сел в калеки-фронтовика за ней. Я вернулся в часть, которая пешком дошмаляла до Будапешта. Там я за то, что подвел противотанковыми гранатами немецкий бронетранспортер, получил орден Славы. Затем снова был серьезно ранен в ногу. После госпиталя вернулся в село, в колхоз. По окончании сельхозтехникума получил специальность агронома и по распределению попал на Буковину. И из-за болезни легких в 1955 году вернулся домой и всю оставшуюся жизнь проработал. Хозяйства то укрупняли, то снова разъединяли. Поэтому был агрономом, председателем колхоза, управляющим, парторгом. Наибольший колхоз им.Ульянова имел более 8000 га пахотной земли, я работал в нем агрономом, парторгом. Заочно окончил Белоцерковский агроуниверситет. В хозяйствах выращивали в основном сахарная свекла и зерновую группу. За высокое урожайность в 1974 я получил орден Трудового Красного Знамени. Тогда пшеницы мы получали 35-40 ц / га, зерновая группа составляла на круг 30-35 ц / га. По американской технологии в 1973 году получили 80 ц / га — тогда мы приобрели у них полностью технологию, семян, СЗР и т.п.. Но повторить успех не смогли — было очень дорого и неоправданно, потому что под это надо было в корне менять агропроизводство. Одного года мы получили озимой пшеницы на определенных полях рекордный урожай. Тогда я выиграл бутылку у первого секретаря. Мы поехали смотреть поля: я говорю, что здесь будет более 45 ц / га, а он говорит — не будет. Тогда я раскрутил жакет, как меня учил один старый агроном, и бросил в поле. Смотрим, лежит мой жакет — пшеницы не сгибает. Во время жатвы у нас постоянно находился главный агроном управления, чтобы процесс контролировать. На самом деле тогда получили 56 ц / га. Хрущев кукурузой так «закукурудзився», которую мы собирали до весны следующего года. Тогда была еще течение такова: «все традиционное — вон», сеем кукурузу и горох. Во время учебы в Белой Церкви я натолкнулся на конфликт с преподавателем, который публично обвинил меня в мелкобуржуазных взглядах на жизнь. А я тогда сказал: «Извините, у нас в кладовке осталось немного пшеницы, которую мы смело и испечем вкусные лепешки. А как вы поедите один-второй год хлеб из кукурузы и гороха, то и у вас будут мелкобуржуазные взгляды на жизнь ». Он мстительный был, и на экзамен я книгу о почвоведение выучил наизусть. Но вместо ответа на вопрос в билетах, мы общались и друг перед другом извинились за то, что оба погорячились тогда. На пенсию я вышел около 10 лет назад. Последние 22 года, с момента организации, работаю председателем совета ветеранов. Нашему хозяйству, можно сказать, повезло. Ведь сегодня оно перешло в руки настоящего хозяина — местным. За его счет мы стали первым и пока единственным селом в районе, куда подведен газ. Очень рад этому: может дешевле дрова не получится, и хоть на старости чтобы согреться не придется играть с топором …