>

Наиболее посещаемым туристическим объектом в мире является Эйфелева башня в Париже. Видимо, все, кто видел при жизни колесо, видели и ее, хотя бы, на фотографиях. Выдающийся архитектурный объект, не имевший аналогов своего времени, инженерное чудо, а также культурно-политический прорыв. Башня опережала свое время, как и положено всем выдающимся творениям, ведь их авторы смотрят вперед, как сам Бог!

Гордо-отвратительные хищники, а также надменно-жалкие жертвы соцсетей, в порывистых попытках показать свою жизнь сказкой в ​​инстаграмме, заполонили улочку “д’университе” в красных акриловых беретах за пять евро, а, иногда, и в полиэстеровых спортивных штанах адидас, для идеальных фото на фоне знаменитой башни. Никто не смотрит на чудо архитектуры, даже вверх глаз не поднимают, потому что им не интересно чудо Эйфеля, им нужно фото на его фоне. Хуже того, даже видео, но не простое, а ток-ток видео: этот случай самый трудный. Другие чудеса, не менее выдающиеся, обычно живут незамеченными для этого войска опухших губ, и это хорошо.

Было бы особенно трагично, если бы тик-токеры и инстаграмеры со своими гипертрофированными частями тел и атрофированными частями душ ворвались в залов филармоний, как они уже ворвались в Лувр. Да, их там полно, потому что Лувр знаменитый музей, где надо “отличиться”.

В Берлинской или Гамбургской, Чикагской картинных галереях пусто: несколько профессоров и студентов, плюс несколько загоренных поклонников искусства, и все.< /p>

Одним из таких других чудес, неосвоенных тик-токерами, является симфония. В данном случае — пятеро Малера. Если подумать, в чьем исполнении хотелось бы впервые вживую послушать ее, — наверняка не выбрал бы Парижскую филармонию. Но, оказавшись здесь по делам более скучным, чем музыка, как обычно, проверил календарь концертов и заметил это сокровище: Малер, симфония №5, Парижская филармония, дирижёр Сарасте. Тот вечер “сделал” мою неделю. Впервые в этой неординарной новой филармонии, впервые этот оркестр, дирижёр и, главное, это произведение. Это стало символическим, послушать его в Париже. Ибо пятая симфония Малера — она есть где-то такого же, или и большего, значения в мировой цивилизации, как та башня. Ее начали интенсивно выполнять только после Второй Мировой, во многом “благодаря” известной социалистической партии из Германии, и по сей день, такое впечатление, еще не все поняли ее (симфонии) масштаб.

Бетовенский драматизм, но еще менее сдержанный; эмоциональность, но более романтическая, эротическая даже; в определенной степени программность и во многом этничность, но смелее! К тому же, ирония, по крайней мере, по моему мнению. Да, симфония начинается так, словно это пародия на уже тогда знаменитую и эталонную пятку Бетовена. Вызов для дирижера, чью профессию люблю сравнивать с морским капитаном: в каком русле трактовать, чтобы и не раскачать сильно ту лодку, и не плыть прямой или правильными дугами, дать ускорение, резкий поворот и не перевернуться… мощный нужен двигатель для этого всего.

Брукнеровский размах: без спешки, максимальный состав оркестра, крепкое и глубокое основание, использование всего тонального и динамичного диапазона и никакого страха “переусердствовать”. Малер взял у Брукнера и Баха контрапункт и многослойность, его симфония, как огромное полотно с глубокой перспективы фоном и несколькими одновременными событиями на переднем плане. Кульминации доходят до самого неба, как могучие пики Дахштайна, меланхолия — как плес озера Вьёртерзее, в избушке на берегу которого в концертное межсезонье написан этот величественный шедевр.

Вагнеровская стена… Это личное и субъективное восприятие изобретения, за которое одни уважают, а другие поносят. Музыка стоит могучей стеной, она не только на сцене, она повсюду. Малер восхищался как Вагнером, так и Брукнером, за что его, как говоря, не всегда уважали. Но Малер сильно опередил Вагнера и, вместо того, чтобы работать над либретто со странными сюжетами, сценами и театральной частью опер, он довел симфонизм до третьей самой большой вершины (наряду с Бетовеном и Брукнером).

Что сделал Парижский оркестр? Разделил симфонию на две части вдоль: духовая и струнная. Точнее говоря, у них получилось чуть-чуть так, будто это концерт духовых в сопровождении струнных. Гобой, флейта, медные на суперовом уровне и сильно выделялись. Тереза, моя дочь, флейтистка объяснила, что в Париже сильная духовая школа и в них культивируется сладкий звук. Согласен. Но это Париж, здесь все с маслом, яйцами, сахаром и вином или сидром. Не знаю, любил ли Малер венский шницель, потому что на вид был такой суховатый, но музыка его, все же, как минимум тафельшпиц, но точно не кош. Кто еще до сих пор старой школы и ест, тот уловил тему.

Думаю, ударники за исполнение этого репертуара требуют двойную оплату как минимум. Они катастрофически некогда вздремнуть, и не только из-за насыщенности партиями для меди, но и из-за неожиданного внимания композитора к ним самим, даже основную тему первой части дал заиграть. Даже, бедные, не знают, то ли радоваться.

Пятая симфония характерна не просто полифонией, но и ритмическими рисунками сложными, как, пожалуй, у Стравинского. Группы инструментов вступают в неожиданные моменты и, казалось бы, дирижёр иногда терялся. Может, стоило партитуру иметь на пульте. Поэтому некоторые моменты явно нуждались в большей ясности. Это как раз тот случай, когда слушателю может показаться, что он не понимает, а это просто не выиграно так, как задумано. Тем не менее, парижане на очень высоком уровне показали себя в исполнении знаменитого адажиетто. Может действительно что-то такое романтическое есть в том Париже, который еще не полностью переоделся в спортивные костюмы, хотя и 2022 год на улице? Адажиэтто фигурировало в романтическом послании Густава Малера к своей жене и оно, действительно, чрезвычайно меланхолично-романтично. Оксана Линив в одном интервью, когда журналист почти ничего музыкально интересного не сумел спросить, но все же стандартный вопрос о самом любимом произведении задал, назвала именно это адажиетто.

Жестоко, наверное, сравнивать, но после Берлина это большая разница. Оркестр здесь не работает как одно целое и это сильно чувствуется, имея опыт многократного прослушивания пятой симфонии в эталонном исполнении Берлинской Филармонии или Амстердамского Концертгебау. Акустика тоже не та, что в Берлине. Все классно, но не то. Не стоит забывать, что немецкие оркестры обобщены настолько же лучше всех остальных, насколько и автомобили. Не скажу, что хочу немецкий автомобиль, но скажу, что ни в одной стране нет такого набора добротных марок, которые начались с энтузиазма и живого таланта в руках и головах. Надеюсь, что в свете последних событий, их политики тоже будут равняться на те оркестры и перестанут увлекаться “интернационал-“ вместо “национал-социализм” и дружбой с некоторыми народами, которые в определенные времена были и врагами. посмотрю календарь концертов. Фантастические помещения музыкального городка, ночное заполненное метро, ​​как и рестораны, как и движение на улицах. Им есть за что позавидовать французам. Они создали незаурядную культуру и экономику, хотя и не одна жизнь за это отдана и этому посвящена. Наверное, не доживу до того, чтобы у нас хоть где-то приложились к такому проекту, как эта филармония, но дожил до того, что волен поехать к ним, за что безмерно благодарен Богу.