Руки выходят из повиновения
Шелестели НЕ виноградные лозы под потолком, перебирая зеленые листья, в дебрях которого прячутся роскошные гроздья, налитые, как Иннина грудь, пьянящим вином. И не легкокрылая санницы Эдип из семейства дневных сатиридив, и не перламутровая наследница славы древнеримской волшебницы и чорнокнижници Саган, купленные в прошлом месяце на фестивале бабочек в корейском уезде Хампхен, где госпожа Осторожная находилась с официальной делегацией отечественного Сенобра. Шуршали НЕ помеченные буквами листы, неизвестно кем вырваны из докторской диссертации, защищенной пять лет назад по Болонской системе, что белыми прямоугольниками кружили над головами застывших любовников.
Если бы речь шла о рядовом городской дом, можно было бы подумать, что это не смогла в себе удержать шелестливий смех, даже прикрыв его ладонью, интересная всевозможным новостей Сюзанна Вестник, которая умудрилась поселиться над Инной Осторожной. И я бы все-таки подумал на госпожу Сюзанну, если бы не знал, что квартиры обеих женщин ничем не напоминают хрущевку на улице Лепсе, опрометчиво купленную мной когда-то сыну, потолки и стены которой не способны скрыть от соседей ни одного движения и слова, не говоря о скрип кровати или вопли на нем, чего прислушивались с особым интересом. Потолок и стены элитного Дом-Дома были противоударные и звуконепроницаемые — первых оберегало от посягательств на жизнь димдомивцив, а второе — от чрезмерного интереса друг к другу.
Однако крики, взлетели над расшатанной кроватью, были услышаны. И не только жительницей двадцатой квартиры, которая и раньше многое слышала из событий в постели ненасытной соседки, поскольку Сюзанна Вестник приобрела для этого блюдо из венецианского стекла полутораметрового диаметра — ее она клала на пол, прикладывалась к центру ухом и замирала в сладком предвкушении. Как и молодая коллега снизу, госпожа Сюзанна была незамужней, однако любовников к себе не водила — через приобретенные достаточно почтенные годы и неуверенность в собственных чарах, которые давно заплыли жиром. Единственное, что у нее осталось от секса, так это неподдельный к нему интерес. Венецианская блюдо обеспечивала достаточно приемлемую звуковую трансляцию, картинку же госпожа Сюзанна, которая имела гуманитарное образование, дорисовывает самостоятельно — в голове, конечно же, так безопаснее для репутации идейной соратницы Павла Ивановича Могильного — и не заглянет никто, и можно быстро стереть, когда нагрянут гости и увидят разгоряченное от незаконно услышанных криков лица.
На этот раз трансляция была особенно роскошной, однако насладиться чужой страстью пожилая Иннина коллега не успела. Нежданно-негаданно ее распростертое на полу тело невидимая сила подняла в воздух, подержала, как примеряясь, куда поставить, опустила у кремовой стены и шепнула на ухо: «Пиши». Тотчас несчастная обнаружила в каждой руке по маркеру. Что писать она знала — платонические здравицы в честь идейного кумира, потому что другого ее послушная головка давно не производила. Однако на этот раз дело сразу пошла не так, как следует: оба маркера ввиткнулися в одну точку перед глазами и побежали от нее в разные стороны — и если к правой руке претензий было немного, то левая повела, как она выросла с плеча иудейка, — погнала свою строку слева. Независимо настроены руки разъехались так быстро, что госпожа Сюзанна и опомниться не успела, как врезалась лбом в бетонную стену. Когда пятиконечные звезды в глазах погасли и остался только легкая дымка, писариця вместо привычного «Могильный — это Ленин сегодня!» увидела на обоях такое, что вслух и читать грех. Послушные к этому вечеру буквы, злобно перекрутив благородные фамилии, прибегли к столь бесстыдного ревизионизма, составили такие слова, что если бы их написать на заборе, то бы сгнил заживо и просто на глазах. Однако Сюзанна Вестник была бойцом закаленным и устояла, только збуряковила сердцем и обвисшими щеками. Она решительным движением сунула левую руку по самый локоть в юбку, крепко стянула поясом и решительно подошла к стене — так идут на последний и решительный бой за поруганную идею. Однако стоило правой коснуться маркером обои, как рядом воткнула своего маркера и его непокорная левая сестра, неизвестно как освободившись от унизительного плена.
Надо ли говорить, что конечности вновь занялись каждый своим и за несколько секунд разъехались на весь размах, из-за чего на лбу несчастной жительницы квартиры № 20 выросла вторая шишка, значительно больше и ярче первую …
Прикрыв шишку обеими ладонями, женщина закричала, даже заревела от ужаса. И, конечно же, не услышала, как за ее спиной кто-то сочувственно вздохнул.Здесь вы найдете дом 2 слухи .
Примечание: Сенобр — высший законодательный орган страны;
обр, обра — избранник, избранницей народа;
ночник — фракционное образования в Сенобри.