Как меняется и как воюет украинская армия, почему на передке всегда не хватает людей, что делать с вражескими агентами в тылу, какой обмен украинцам предлагают оккупанты, и в какую страну победители стремятся вернуться с войны? Неделя пообщалась с бывшим нардепом, экспредседателем фракции «Свобода» в Киевсовете, а ныне солдатом-гранатометчиком 5-го отдельного штурмового полка ВСУ Юрием Сиротюком.

Украинская армия активно модернизируется, получает натовское оружие, учится им воевать, пытается воплощать стандарты НАТО. Можно ли ее уже назвать не «советской»?

–Украинская армия уж точно не «советская», но еще не натовская. Сейчас это самая сильная армия в Европе, объективно. Не только по железу, которое у нас есть, а по способности воевать. Та война, которую выдерживает украинская армия – это нечто вроде Первой или Второй мировой, когда противник вообще не жалеет людей и воюет не за военным искусством. Условно говоря, если война – это шахматы, а современная война – это высокотехнологичные шахматы, то Россия ведет войну, как Чапаев и предлагает очень брутальный обмен людей на людей. Они вообще не ценят свои человеческие жизни. Ни один нормальный человек эту войну не может воспринять, потому что так войны просто не ведутся.

Что нас радикально отличает от русской армии? В России решение принимает старший начальник, сидящий в Кремле. И это наше преимущество в этой войне. Пока решения доходят до рядового солдата, у нас есть время, можем быстрее принять свое решение. Потому что скорость принятия на этой войне очень стоит. У нас младший офицерский состав, даже рядовой, иногда может решать по своему усмотрению на поле боя. Расскажу о себе. Нам ставится задача уничтожить противника и мы сами выбираем, как и откуда это сделаем. Даже сейчас, работая в районе Соледара, у нас есть задача, а подразделение, к которому прикреплены, не интересует, как мы их будем выполнять. То есть у нас низовые звенья намного самостоятельнее, и это позитив.

Из негативов то, что в условиях войны слишком много документооборота. Армия настолько забюрократизирована, настолько сложны бюрократические механизмы с логистикой, со всем, что это просто ужас. Вот и оставшаяся «советчина». Также есть огромная проблема с работой с солдатами. В «советской» армии политруки четко работали над мозгами солдат и промывали их. В нашей, так называемые политруки, офицеры МНС (морально-психологического обеспечения) исключительно пишут бумажки и ловят пьяных. То есть, проблема в том, что солдатами вообще никто не занимается. Остается также проблема оторванности офицерского состава: этой воюющей, боевой части, от небоевой. Часть офицеров, особенно нефронтовых, ведут себя в стиле «я начальник». ты дурак. Очень многие задолбляют солдат писаниной.

Натовское оружие нуждается в мозгах и обучении. Это высокотехнологичное оружие, а у нас оно довольно часто используется только на 10%. «Советская» оружие по сравнению с натовским – это запорожец. Ее можно ударить молотом, налить чего угодно, и оно будет чихать, но ехать. Натовское оружие так не работает. Там есть регламенты. Мы, например, досконально изучили наш гранатомет и он работает даже лучше, чем американцы пишут. Недавно танк грохнул, чего вообще не предусмотрено, что этот гранатомет может делать. Но это требует обучения и образования.

Потому до натовской армии нам еще далеко. Но я бы двигался к натовской по форме и украинской по содержанию. Украинцы естественная нация воинов. И если бы я строил хорошую армию, то на образцах УПА, армии УНР, украинского казачества. Где командир – это собрат, а не начальник. Он первый среди равных. Первый уходит в бой и первый выводит из боя. Нас в Лисичанске (может потому и вновь сформированный полк до сих пор живет) в самый страшный бой вел командир. И когда были самые плохие обстоятельства, командир первым выводил из боя. В боях за Майорск произошла ситуация, когда возникла угроза потерять позиции и офицеры из штаба пошли в бой. Многие погибли, многие попали в плен, но всем солдатам показали, что они не штабные полы.

Мы все пошли в армию и на войну по эмоциональным мотивам. Ушли, как павербанки заряжены. Но в беге на длинную дистанцию ​​эмоции не работают, а работает сознание и мировоззрение. Вот сейчас важно перековать эмоции в мировоззрение. Потому что армия устала, истощилась и чтобы дальше все это ехало, нужно, чтобы люди все это делали по сознательному убеждению, а не по эмоциям. Этого не хватает. Эта работа вообще не ведется. Имею возможность иногда смотреть телевизор, как классно государство работает с общественным сознанием. И да, она вообще не работает с солдатским сознанием. Если этого не будет делаться, если с мозгами солдат не будут работать, нам никакое натовское оружие не поможет.

– Почему так трудно реформировать систему управления армии, если есть немало прогрессивных генералов, боевых офицеров, наконец, воля к переменам вроде бы есть?

– С одной стороны, армия это очень понятная вещь – есть приказ и есть исполнение. Но у нас все это забюрократизировано и переведено в бумаги. Многие смеются, что это УПА – украинская бумажная армия. В боевом подразделении, где нет канцеляриста, штабного офицера, должны освобождать часть людей от прямых боевых обязанностей, чтобы они сидели с утра до вечера писали рапорты. Зачем это и зачем – трудно сказать.

Сейчас в армии, где нет связи, вся коммуникация осуществляется голосовыми сообщениями. Надиктовал, получил доступ к связи, переслал – и это все работает. Почему это не используется, чтобы упростить в армии процедуры? Все положительные изменения в ВСУ – это низовые инициативы. Например, программа «Кропива», созданная для корректировки ведения артиллерийского огня разными видами оружия (мы им пользуемся) сделана украинскими волонтерами. Не Минобороны и не Генштаб. С такой скоростью и качеством, как доставляют волонтеры все, что нужно, ни одно тыловое обеспечение армии не может сделать. У нас львиная доля питания – это волонтеры. Мы картошку по 22 гривны видели еще в сентябре, но считали нецелесообразным поднимать эту тему. Хотя, очень сильно смеялись, потому что я маму спрашивал об урожае и понимал, что это чистая коррупция. Поэтому эти бумаги, возможно, позволяют воровать и прятать следы, но воевать они точно не помогают.

Что касается прогрессивных генералов. Их единицы. То есть выросшие, как Залужный, из командира бригады. Но есть постоянные штабные крысы в ​​Генштабе, которые никогда не руководили боевыми соединениями, не были на передовой, какие скуны и прячут свою трусость за всевозможными бумажными штуками. Украинская армия, так или иначе, построена на «советской». Мы понемногу ее реформируем, но все равно реформируем «Москвич». Это не Мерседес. И здесь нужно сносить все эти тыловые вещи, связь, систему отчетов. Разве не проще, чтобы волонтеры сделали программу, и я солдат просто сказал – сегодня выстрелял десять патронов. Ибо какая разница, пишу ли я огромный протокол, или через несколько секунд надиктую и отсылаю? Информация та же. Конечно, в армии все должно быть четко. Ты должен четко объяснить, где находился, по чему вел бой, это все важно, но очень много бумаг.

– Как воины относятся к таким вещам, как коррупционный скандал в Минобороны с яйцами по 17 гривен?

– Вдвойне. Все украинские поражения – это история внутренних несогласий. Украина всегда проигрывала, когда в середине происходила уборка. Сейчас я заметил, что мнения общества уже переориентированы с войны на внутреннее выяснение отношений. И это очень важный колокольчик, потому что люди забывают, что враг в Кремле и враг – это Путин. Если люди переключатся на внутреннюю грызню, мы будем иметь проблему, подобную Руине. То есть мы, как солдаты, пытаемся отсекать мысли об этих цирках, которые проходят в Киеве. С одной стороны. Но с другой, я лично считаю, что коррупционер – это ключевой агент Путина. Любой вор и коррупционер в условиях войны работает на подрыв государственности и его следует рассматривать как врага. И я удивляюсь, почему ГУР так легко ликвидирует врагов Украины по линии фронта и почему это так трудно сделать в Киеве, Тернополе, Кропивницком, там где есть какой-то червь, который подтачивает Украинскую государственность.

Вот представь себе, ты сидишь в окопе и видишь, что солдат лишают денежных выплат. В то же время, слышишь, что судьи, который получает 200 тысяч зарплаты и не осуществляет судопроизводства, согласно Конституции, нельзя ограничить выплаты. Он пожизненно будет получать эти 200 тысяч. Что прокурорские будут пожизненно получать огромные деньги, ничего не делая. Зато деньги надо забрать у солдат. То есть, кто это делает – агент России. Любые коррупционные действия, как и действия, направленные на подрыв обороноспособности государства – это не просто действия коррупционеров. Это действия российских агентов и с ними нужно делать то же, что делают в Мелитополе, Мариуполе, Бердянске. Их нужно уничтожать при задержании. Потому что украинская судебная система не работает, они все равно получатся сухими из воды. Все мы понимаем, что все эти обыски – ; это к лампочке. Они откупятся. Поэтому очень хотелось бы, чтобы мы на фронте слышали, что при попытке скрыться, при оказании сопротивления во время задержания, был застрелен Медведчук, или какой-то начальник материального обеспечения. Это будет иметь серьезные последствия при усталости солдат, год сидящих в грязи. При том, что довольно часто мы молчим, потому что понимаем, что любая негативная информация на войне, она на руку врага. Мы очень многое, о чем молчим. Но люди все видят и оно оседает в этих людях. И когда-то эта точка может быть перейдена.

Однако, опять же, ключевой момент – это Руина. Это сами себя воевали, как писал Мазепа. Поэтому, надо пресекать любые проявления этих внутренних раздражений. Мы выстояли этот год только потому, что у нас была безумная синергия. Все объединились как одно, как муравьи, все объединились в защиту Государства и нам было безразлично, останется президент или убежит. Нам было до лампочки. Мы знали, что это наша страна и мы за нее должны сражаться. Сейчас многие, прежде всего враги и их агенты, хотят переключить внимание общества на выяснение ситуации внутри страны. И тех, кто это делает, и тех, кто занимается коррупцией, их нужно расценивать в условиях войны, как мародеров и относиться к ним по законам военного времени. Иначе эта машина не поедет. И это все очень серьезно. -16-yiyi-vigrajut-ljudi-ti-ljudi-jaki-vijavljatsja-stijkishimi-495e798.jpg» alt=»Юрий Сиротюк: «Эту войну выиграют не «Леопарды», не F-16, её выиграют люди, которые окажутся более устойчивыми»» />

– А как воины на фронте воспринимают то, что используют армию, как инструмент для наказания? Что-то учудил – держи повестку.

– В гражданской жизни наши родные говорят, а чего по городам ходит столько людей, почему они не воюют, а чего их в армию не отправили? На войне мы видим иначе. Мы в подразделении хотим иметь мотивированных, активных солдат. Если человек не отвечает нашим моральным принципам, злоупотребляет алкоголем, боится воевать, распространяет панические слухи, мы все делаем так, чтобы этого человека в нашем подразделении не было. И поэтому, если общество думает, что надо всех этих сцунов и мародеров загнать к нам в подразделение, то подразделение абсолютно потеряет боеспособность. Поэтому пока армия будет оставаться самой высокой честью, и солдаты будут элитой общества, она будет воевать. Если в армию водят всех алкоголиков, наркоманов и так далее, то это и будет такая армия.

– Почему государство не делает упор на это? Ведь людям проще объяснить потребность отстоять жизнь страны и своих детей, чем устраивать цирки с отлавливанием?

– В настоящее время война перешла на этап войны характеров и мировоззрений. Столкнулось два характера, москальский –; меланхолический, который полагается на судьбу, которому все безразлично и для какой жизни – «копейка» (свое и чужое); и характер европейский, казацкий, для которого жизнь – это большая ценность, и его можно отдать только за очень большое. И самая большая проблема государства в том, что оно не сформировало цели и цели этой войны. Если кто-то думает, что украинские солдаты умирают за то, чтобы в стране дальше правил Коломойский, Ахметов, чтобы депутаты чудили, судьи врали, а прокуроры брали деньги, ну за это воевать не могут. Люди могут умирать за то выше, чем цена их жизни. Этим выше и есть эта обязанность перед Родиной. И это нужно воспитывать.

У нас очень много внимания уделяется пиару, связям с общественностью и формированию положительного мнения о власти, и очень мало менеджмента и работе с мозгами солдат. Это ключевая проблема. Эту войну выиграют не «Леопарды», не F-16, ее выиграют люди. Те люди, которые окажутся более устойчивыми.

«Сейчас имеем кризис в украинской армии, и это надо признавать, по работе с морально-психологическим состоянием солдат. Единственным оставшимся воспитательным моментом являются открытки детей. Солдаты к этому относятся, как к иконам. У людей просто слезы из глаз катятся. Потому что ты проникаешься, к тебе обращается ребенок, чистая душа с чистыми помыслами.Он тебя уважает и ты хочешь в глазах этого ребенка быть примером, а не трусом или пьяницей.»

< >Поэтому пиар пиаром, но должен быть менеджмент, воспитание и большая цель этой войны. А большая цель войны –; не убогая Украина, разорванная олигархами, где солдат-ветеран после победы будет вынужден ехать в Польшу или Германию, может даже в Россию на заработки. Большая цель – это когда солдат будет понимать, что после войны он будет представлять Великую Страну, Великую Нацию, к которой будут относиться с уважением. Что к нему будут относиться с уважением. Никто не будет воевать за ту Украину, в государственном плане, из которой он ушел на войну 24 февраля. Мы не хотим возвращаться в страну Ахметовых, Коломойских, коррупции, «слуг народов», чуваков, которые скачут из фракции во фракцию.

Путин не сформировал до конца цели СВО, хотя для России цели очевидны: уничтожить украинскую независимость, убить всех украинцев, уничтожить украинскую идентичность. Однако и мы до конца не говорим. Цель войны уничтожить Россию – это отрицательная цель. Ибо положительная цель – – построить Большую Украину. Россия – неестественное государство, империя, но мы не хотим убить всех россиян или взять их в рабство. Мы говорим об уничтожении Российской империи. Россияне, пожалуйста, найдите свою землю, определите свои этнические границы и живите, как хотите; делайте что хотите. Только у вас нужно забрать ядерное оружие, чтобы вы себя и других не убили. Но положительная цель – – это Большая Украина. Это то, что мы после этой войны будем величайшей европейской нацией, нравственным лидером мира. Наши родители будут нормально жить, наши дети будут жить в нормальной стране, мы будем жить нормально. И ключевая проблема сейчас – сформировать ту идею, за которую солдаты готовы сражаться, готовы умирать.

Так как Россия все равно, постоянно предлагает этот обмен –; человек против человека. Мы сейчас затрагиваемся за него, и это будут огромные потери, потому что для них человек – ; ничто. Я видел как бегут десятки москалей, ты их косишь, они падают. Украинский солдат так никогда не поступит. Нельзя сказать, что он осторожен, но он не придурок. Они бросают своих солдат даже тогда, когда на определенном участке фронта умнее отступить, а затем отбить. Уже не раз так было. И в Соледаре, когда они летом почти в центр заходили, а затем город отбили, и в Бахмуте, когда по городу гуляли, а затем отбили. В Украинской Повстанческой Армии, обреченной с самого начала (понимали, что у них не будет положительного результата), за потерю солдата командира могли наказать смертной казнью. То есть жизнь воина УПА, который был обречен, была самой высокой ценностью. И ключевым было не выполнить какую-то задачу, а выполнить задачу и сохранить жизнь. А если уж потерять жизнь, то только в крайних условиях, когда других вариантов нет.

Поэтому важно, чтобы украинская армия не влезала в этот размен людей на людей. Солдаты так же смотрят на это. Потому что украинец больше дорожит своей жизнью, больше о ней думает, больше переживает. Это не значит, что он трус. Это такое европейское отношение, что жизнь человека самая высокая ценность. Я, например, радуюсь, что за время моей службы были случаи, когда руководство могло принять решение, либо стоять и выполнить поставленную задачу и никто не выйдет, либо сохранить личный состав и ответить за это перед высшим руководством. Но я вижу как те люди, которым сохранили жизнь, как они сейчас воюют. Цена их смерти выросла в разы. Если бы нами транжирили в начале войны, мы бы ничего не научились. Я понимаю, что только сейчас мы стали хорошими солдатами. -ne-f-16-yiyi-vigrajut-ljudi-ti-ljudi-jaki-vijavljatsja-stijkishimi-acbe82a.jpg» alt=»Юрий Сиротюк: «Эту войну выиграют не «Леопарды», не F-16, её выиграют люди. Те люди, которые окажутся более устойчивыми»» />

– Насколько эффективна система подготовки?

– Честно говоря, в украинской армии нулевая система подготовки людей, которых берут на улицах. И мы понимаем это. В связи с тем, что все боеспособное мужское население находится на передовой, трудно еще выделить инструкторское звено, которое будет качественно учить. Поэтому надо признать, что система подготовки тех, кто готовится к войне, крайне низкая. И мой совет меньше держать (на полигонах – Ред.), потому что люди морально разлагаются в этот период подготовки. Лучшая ситуация с теми, кто уехал получать обучение за границу.

Впрочем, есть одна простая вещь. Воевать – это как плавать. Пока ты не попал на войну, ты плавать не научишься. Несмотря на то, что государству не хватает ресурсов для подготовки солдата, солдат должен понять, что его судьба в его руках. Гражданин должен не сетовать, что его плохо подготовят на полигоне, а сам для себя (даже, еще не попав в военкомат) изучить основы медицины, оружеведение, научиться заряжать, разряжать, перемещаться, маскироваться. Да, подготовка не надлежащая. Но не знать, какое государство бы в условиях войны, смогло бы надлежащим образом готовить солдат. Не жди от государства подготовки, сам учись. Пойди на курсы медицины, осваивай оружие – это твоя жизнь. Это самая большая фигня, начинающая рассказывать, что их ничему не учили. Ну, а кто будет учить? Либо профессиональный солдат будет под Бахмутом сдерживать орду, либо он приедет и будет тебе рассказывать на полигоне.

Что-то схоже и с натовской подготовкой. Она учит воевать разумно: ты разумная армия и воюешь против другой разумной армии. В них не рассчитано, что ты умная армия, воюешь против армии, которая воюет жуковскими методами. У нас есть случай, когда одно из наших подразделений долго не отправляли на войну и оно почти сдеградировало. Сейчас они с нами учатся воевать. Один парень (из этого подразделения – Ред.) убил россиянина и для него это моральный кризис. То есть он сидит и переживает, потому что убил человека. А ты в день их косишь. За все время войны мы не имели столько подтвержденных двухсотых кацапов, как имели под Соледаром. Эти придурки бежали через поле, которое перейти невозможно. Их просто выкашивали тяжелыми пулеметами.

– Это правда, что солдат на передовой не хватит? В новостях постоянно говорят о превосходящих силах врага.

– В России 144 миллиона населения, в Украине после начала войны, думаю, где-то 30. То есть нас солдат солдат, которые могут воевать, в четыре раза меньше чем у них. И так было всегда во все периоды истории. Мы всегда воевали против превосходящих сил врага.

Солдат всегда будет мало на передке, потому что ты всегда будешь хотеть, чтобы возле тебя было как можно больше собратьев и ты себя спокойнее чувствовал. Но тактика этой войны не предполагает сплошной линии обороны, где в длинном окопе на 1000 километров (у нас такая линия фронта), через каждые полтора метра сидит солдат, как в Первую Мировую. Война – это большая шахматная доска. На переднем крае стоят наблюдательные позиции. еспешки. Это маленькие окопы, где сидит около пяти человек и этого хватает. От одной еспешки к другой – около километра, чтобы видели друг друга и могли прикрывать огнем. За ними сижу я с Mk 19 и тяжелый пулемет, за нами миномет, за ним танк. Чем больше людей собрать в одном месте, тем будет хуже для них, потому что прилетит что-то потяжелее.

Людей не хватает, потому что очень большая линия фронта, есть боевые потери. И очевидно, что во всех боевых подразделениях не хватает людей, это правда. Но с другой стороны, иногда кое-кто преувеличивает. В Соледаре видел тридцать человек, боявшихся дать бой. Тридцать человек выбить из окопа невозможно вообще. Их можно уничтожить артиллерией, танками, но ни одна пехота их не увлечет. 30 человек в окопе могут сражаться против наступающих 150. Спокойно. Ибо те идут в полный рост. Поэтому здесь следует исходить из того, что мы воюем не количеством, а качеством, которое играем в шахматы, а не у Чапаева. И я бы еще проредил людей на передовой. Ибо успех этой войны показывает – когда есть один мотивированный солдат в окопе, там все в порядке, за ним тянутся. Нет этого мотивированного солдата – начинают рассказывать – нас бросили налегке и так далее. Ситуация такая, какая есть. Мы должны научиться воевать один до четырех.

– Что реально из себя сейчас являет враг? В чем усовершенствовался, чему научился? 

– Москали не такие уж придурки. Будь они придурками, то не достигли бы того, что имеют в истории. Это очень упрямый, нарванный народ и государство, умеющие достигать своих целей. Их не пугают первые поражения. Об этом многие говорили, что эта война надолго.

Умеют ли москали учиться? Очевидно умеют. И я думаю, что на каком-то этапе они начали учиться быстрее, чем мы. Это проблема. В начале войны их артиллерийское преимущество было где-то 20 к 1. Они уносили все живое пушечным огнем и их пехота просто занимала позиции. Когда они потеряли колоссальное огневое превосходство (сейчас 5 к 1), и тактика лобных атак перестала быть действенной, они ее изменили.  Начали поступать тактикой малых групп. Раньше, когда перли большими массами с техникой, их было легко уничтожать. Сейчас они поняли, что у нас много противотанковых средств и перестали использовать броню, держат за спиной фактически как артиллерийское оружие и стреляют с закрытых позиций. Но людей они тоже интересно стали использовать. Идет артиллерийская атака, тогда их малая группа подходит к нашему окопу и заскакивает туда. Если удается захватить окоп, то «Ура!», подтягиваются другие. Если нет, идет в наступление другая наступательная группа. Несмотря на то, что у них система управления сверху вниз, я вижу, что они очень быстро учатся и меняются.

Повторю – сейчас война характеров. Враг учится, он с характером и сейчас пытается для себя доказать, что украинцы трусы, что украинцы отступают и на этой «русской борзости». воевать. Поэтому он где-то продавливает и очень важно выдержать это давление. Надо выстоять, выдержать, дать ему по зубам, и все будет хорошо. Ибо «Леопарды», F-16 – это хорошо, но войны выиграют люди. В Йемене маленькое племя хуситов отразило огромную коалицию из девяти стран во главе с Саудовской Аравией. Было мега-много танков «Леопардов» и чего угодно. Но они оттуда убежать, потому что люди с верой сражались за какие-то свои высшие идеалы.

Сейчас, после мегауспешной Харьковской операции, когда мы действовали малыми мобильными группами, не бронированными, на пикапах разрезали крутую российскую группировку, умножили ее на ноль и они едва убежали, покинув технику. И после очень грамотных шахмат на Херсонском направлении, когда мы заставили их отступать. Сейчас в этой позиции ситуация выровнялась, есть стратегическое равновесие и здесь будет определять, чей характер сильнее. То, что я вижу – Россия сменила тактику. У нее был тактический успех (этот успех – куча положенных трупов их солдат), но они оттого борзаются. Они поняли, что надо бить по слабым украинским частям, бить по стыкам, предлагать украинцам прямое и стрелковое сражение, что не всегда украинцы хотят в него влезать.

Они просекли наши, не только слабые стороны, а недоработки. Но за последние недели я заметил, как и мы быстро переформатируемся и меняем тактику своих действий. Все-таки шахматы, это умная игра и еще ни один Чапаев их не победил.

Россияне совершили колоссальную ошибку в начале войны – недооценили украинцев. Они создали образ дебелковатого, целого, коррумпированного украинца, поверили в это и получили п**ды. Сейчас, если мы поверим, что это Ванька, такой ск**ливый, трусливый, маленький &lquo;чмобик», то мы можем иметь то же. Это серьезный враг. За всю свою историю он редко проигрывал, всегда огрызался, давал сдачу, никогда не ценил жизнь. Это самый серьезный вызов для любой страны мира и ни одна страна мира с Россией не воевала бы. Ни одна.

Они здесь положили за год войны более ста тысяч своих солдат только официально. Общие потери до 200 тысяч. Советский Союз развалился после 15 тысяч потерь в Афганистане. Любая страна мира, которая имела бы такие потери, уже имела бы смену правительства, революцию, восстание. В России все это поддерживают. Поэтому враг серьезный, его надо добить и желательно добить на его территории.

– Тебя сменила война?

– Я делаю все, чтобы меня война не изменила. Война, это такое существо, которое может пожрать тебя целиком. То есть уничтожить как личность, убить. Поэтому мы стараемся всем подразделением сделать так, чтобы война не изменила нас. Она все равно изменит, но надо работать, чтобы человеческое в тебе осталось. Потому что мы сражаемся не за войну, а за победу и мир. А в мире желательно к своим детям вернуться человеком, а не Рембо, желающим продолжать воевать. Очень хочется верить, что изменения психического состояния не необратимы. Очевидно, что нам легче, потому что мы понимали с кем эта война, за что воюем, какие ценности. Мы уже взрослые люди. Гораздо труднее это переживать тем, кому непонятно, что происходит. Но я очень хочу, чтобы война меня не изменила. Чтобы я остался собой.

Автор:  РОМАН МАЛКО.